Днестр

    Бессарабия родилась с двумя реками, которые вечно омывают её берега. На западе река Прут, отделяет её от румынской Молдовы. На востоке - река Днестр. Днестр родом из Карпатских гор, где-то из Галиции и вливается в Чёрное море. Днестр я постоянно видел, начиная с раннего детства и позднее в годы юности. В моих воспоминаниях от далёких времён, Днестр стоит рядом с моими любимыми родителями, сёстрами, братьями, родственниками и друзьями, как незабываемое создание окрестности. Те, которые родились и выросли в Бессарабии, не могут как и я забыть «Нестр». Так звали реку сокращённым именем. Днестр был для нас что-то неразлучное в нашей жизни, часть природы, от которой все имели удовольствие и сельские жители и  земледельцы и жители местечка. Мы не могли себе представить существование мира без Днестра, без Белой синагоги, без родника, который обеспечивал водой половину населения местечка.

   Согласно географическим данным, длина Днестра 1387 км. Для меня не важно достоверность этой информации. Меня интересует Днестр таким, каким я его видел и чуствовал. Его отражают как белая ленточка на географических картах. Для меня это часть натуры, которую наблюдал почти четверть века. Через эту натуру я видел весь мир и свои прекрасные мечты. Когда я приближался к Днестру и заходил в его воды, мой сон продолжался - чистый, невидимый и красивый. Когда я купался в Дунае во время военской службы в Румынской армии, серая волна нарушала мой сон. Когда я купался в реке Парана или в Ла Пласе в Южной Америке, мой «Днестровский сон» оставался в далёком прошлом, как баллада «тысяча и одна ночь». Я помню Днестр, как важную навигационную дорогу  между севером и югом, дорогу человеческой деятельности.

   Это было ещё во времена моего детства и юности, когда Бессарабия считалась провинцией царской России. За одну ночь Днестр превратился в пограничную линию. Это случилось в 1918 году, когда Румынмя оккупировала Бессарабию и приблизилась к берегам Днестра. До этого Днестр был полон движения и жизни. Теперь он превратился не только в пограничную линию между двмя странами, но и в политическую линию между двумя непримеримыми мирами - капиталестическим и социалистическим. Мне кажется, что не погрешу, если скажу, что после отделения от России, он стал более грустным. Перестали плыть параходы с людьми и грузами. Умолкли голоса моряков и рыболовов. Потухли огни баржей, бороздивших медленно по ночам. Исчезли лесные сплавы, которые переплавляли в порты Чёрного моря и оттуда в дальние страны. Река перестала работать. Эта удивительная река вливалась в Чёрное море без пользы. Для кого, для чего? Дорога, которая связывала человека с человеком превратилась в дорогу разлуки человека с человеком. Священные законы работы и торговли превратились в ночные законы контробанды и убийства.

   Прошли неполные 20 лет. Пришла эпоха «Транснистрии». Что такое  «Транснистрия», сегодня никому не надо рассказывать. Это Освенцим, это Майданик, Тремблинка бессарабского и румынского еврейства. После того как Днестр стал границей между Румынией и Советской Россией, я увидел собственными глазами «транснистрию» 1921-1923 годов, когда на Украине действовали Петлюровские погромы. Тысячи евреев бежали через Днестр в Бессарабию, чтобы спастись от гибели. Тысячи беженцев валялись в нашем местечке и в других прибережных населённых пунктах. Это было достаточно трагично и тоже хватало убитых. На кладбище нашего местечка прибавились 33 свежие могилы. Это были евреи, застреленные при пересечении Днестра. Тогда из Бухареста приехала комиссия из военных врачей, чтобы разобраться в деталях случившегося. Выкопали и обследовали несколько трупов. Дело было ясное, произошло страшное преступление с низкими инстинктами грабежа и убийства. Нашли виновника этого преступления - офицера пограничного пункта,  знаменитого своей жестокостью, локотинента Марареску. Его наказали тем, что перевели в другое место с присвоением чина капитана за особые заслуги по защите границ отчизны. Но разве можно сравнить «транснистрию» 20-х годов с «транснистрией» 40-х. Мой миролюбивый «Нестр» превратился в братскую могилу для сотни тысяч евреев. Но он не виноват, точно также как леса вокруг Тремблинки и Майданика не хотели стать кладбищами миллионов людей.

    В моей памяти из далёкого детства «Нестр» остался таким же, каким я его видел, стоя у кухонного окна нашего дома. Я любил стоять у окна и смотреть на Днестр, который издалека выглядел как серебристая, неподвижная линия. Линия, меняющая свои цвета, согласно погоде. Летом, в солнечный день, в удивительной натуре гор и полей, сверкала всеми цветами радуги. В холодные дни Днестр выглядел хмурым, серым и сердитым, за то что портят его вид. Зимой он замерзал на несколько месяцев в толстый слой льда, покрытый снегом, как и поля. Тогда его  можно было переходить без всякого страха, что лёд проломится. Когда морозы отступали и река освобождалась от ледянных цепей, Днестр вновь оживал и  серебристой ленточкой протекал через зелёные поля. Днестр освобождался от ледянного покрова со страшным вздохом, как будто слышны были  звуки выстрелов из артиллерийских орудий. Река пробуждалась, а земля вокруг оставалась ещё покрытой снегом и казалось, что она тоже двигается в определённом направлении. В сезон, Днестр выходил из своих берегов и делал большие ущербы в своём шумном пути, выбрасывая ледянные глыбы и захватывая всё что попадалось на пути.

   Накануне весны, когда в наших человеческих сердцах пробуждалась радость, после тяжёлых зимних дней, Днестр омрачал населённые пункты, расположенные внизу на уровне берегов, чуством страха затоплением. Наш штейталы не имел такую заботу. Он был расположен где-то в пол-километра от берега реки. В наших краях Днестр выглядел из далека как большой вопросительный знак, площадью каких-то 15 километров. Бессарабская часть была расположена в наружной стороне большого знака. Внутренняя часть этого знака была украинская и выглядела как большой высунувшийся язык. На этой части земли находилось еврейское село по имени Александровка и называли её «Кат». Жителей называли «котовыми ворами», хотя они были честные работники земли. Они пересекали Днестр и привозили к нам продукты на продажу. Я помню, как евреи этого села добрались до Южной Америки, часть осела в Аргентине, а часть в Бразилии. Вместо евреев в этом селе заселились гоим(крестьяне). Евреи из Котова не имели собственную синагогу и они приходили к нам молится. Помню интересный эпизод. Когда они уехали в Америку, наша синагога ремесленников купила у них сэфэр тора. Ремесленники кокраз закончили строительство их синагоги. Мой отец и портной Бойка были гобаями новой синагоги. Они решили принести Тору. Это было в середине зимы. «Днестр» стоял замороженным. Два еврея в хороших меховых шубах несут книгу Тора с того берега реки. Я не могу забыть эту картину, хотя прошло более 45 лет.