Два Хоскеля
В местечке жили два извозчика и оба по имени Хоскель. Одного из них звали старый Хоскель, а второго – просто Хоскель. Оба эти Хоскели были разные внешним видом и характером. Вообще разные, как день и ночь. До того как появились другие извозчики, они были единственными, которые связывали местечко с внешним миром. Старый Хоскель был небольшого роста с лицом темного цвета, вечно потресканное от ветров и вьюг. Зимой и летом он носил сапоги. Борода и усы были коричневыми от курения и от нюхивания татака. Он был тихий, спокойный еврей и сохранял порядочный взгляд. Никогда не было слышно от него нецензурные и грубые выражения, как это было принято у других извозчиков. В субботние и будничные дни он ходил в синагогу в талес-мешочком под мышкой. Его считали почётным жителем местечка. Он был бездетным.
Второй Хоскель и внешним видом и поведением был полной противоположностью старому Хоскелю. Очень высоким он не был, он был полным, с большим вздутым животом. У него было бритое лицо с разноцветными усами, которые он вечнр закручивал. Он любил хорошо покушать и запить стаканом вина. Его частенько можно было всретить выпившим, но никогда не пьяным. Коней кормил всегда овсом, они выглядели ухоженными и круглинькими. С пассажирами вёл себя строго, но корректно. Зато в его среде, извозчиков, вёл себя как диктатор. Хоскель не был глупым. Он знал когда и где использовать свой темперамент, которым был одарён, строго и стактом использовал свои силы, знал когда и как себя везти.
В молодости он работал перегонщиком у старого Хоскеля и с тех пор у него остались респектабельные чуства к старику, почитал его как рабина. В профессии извозчика он перешагнул старого Хоскеля-рабина, но продолжал относиться к нему, как к авторитету. Особенно считался с ним при покупке лошадей. Старый Хоскель был большой знаток в лошадях. Ему достаточно было открыть рот лошади, проверить зубы, поднять хвост и проверить там, где нужно было, ещё дать пощёчину по животу, чтобы окончательно убедиться в качестве товара. Хоскель верил ему и всегда убеждался в знаниях старого Хоскеля. Старый Хоскель был ещё и специалистом в лечении лошадей. Однако Хоскель Элишес - так его называли по имени матери, выучил и даже перещеголял старого Хоскеля на поприще лечения лошадей. Если надо было отцедить кровь у лошади, обращались к Хоскелю и он делал эту услугу бесплатно. Он знал когда надо дать слабительную лошадям. Даже крестьяне из окружающих сёл приезжали к нему, привозили ему подарки. Евреи обходились добрыми пожеланиями.
Когда Хоскель дэр Элишкес стал самостоятельным озвозчиком, старый Хоскель ушёл от дел, его можно было встретить на базаре, с палкой в руках, в разговорах со знакомыми крестьянами. Главным диктатором в коммуникации между местечком и большим миром остался Хоскель извозчик или, как ещё его звали – Хоскель дэр Элишкес. Он сделал реформу в области своей профессии. Старый Хоскель обслуживал пассажиров простой подводой без рессоров. Хоскель же был первым, который приобрёл карету с рессорами и мягкими сидениями. Позже ему удалось купить у одного помещика бричку-файтон и начал возить пассажиров на ней. Таким образом поднялся престиж – уровень местечковой коммуникации.
По нашим сегодняшним понятиям расстояния от местечка до близжайших сёл или уездных городов считаются мелкими. Однако при тогдашних условиях эти расстояния были вовсе не мелкими, особенно, в сезон болот или зимних вьюг и снегов. От местечка до Сорок было 25 вёрст. К тому же надо было проделать 3 горы – вверх и вниз. Каждая гора длиной бльше километра. Такое путешествие длилось 3 часа, а зимой ещё больше. Чтобы добраться до Каменки, 8 вёрст от местечка, надо было спуститься с высокой горы, потом проплыть Днестр пароходом и лишь потом начиналась прямая дорога до Каменки. Чаще всего оба Хоскеля возили пассажиров в близжайшую округу как в Сороки, Песчанку, Каменку, железнодорожную станцию Ункитешты. Случалось, что надо было ехать и на большие расстояния, как в Кишинёв, 120 вёрст от Вертюжан. Бывали рейсы и к параходу, который делал останвку в ближайшем селе Золучены. Когда Бессарабию присоеденили к Румынии, Днестр стал границей и движение по нему сократилось; в Каменку уже нельзя было ехать. Сократились также доходы извозчика Хоскеля. Торговцы, бизнесмены поменяли свои маршруты на Яссы, Бухарест, Голац и Кишинёв, куда можно было попасть из Ункитешт, которая из маленькой полевой станции превратилась в важный железнодорожный узел. На этой значительной станциия расстался навсегда с Хоскелем, когда уезжал из родного дома в чужие края. Он провожал меня грустным взглядом. Мы оба стояли печальными, ведь Хоскель дер Элишкес был нашем соседом. Мы жили дверь в дверь, его жена Сося дружила с моей мамой. Его дом был меньше нашего, зато он имел за домом большой двор. В этом дворе была крупная конюшня и сарай, где хранили подводы, принадлежности и большой запас корма для лошадей. Всё своводное время Хоскель ухаживал и чистил лошадей. В летнее время он купал их в Днестре. Он даже беспокоился, чтобы их не сглазили, с этой целью на конюшне висела дохлая ворона. Он был суеверный, с разными предрассудками. Вид алфавитных букв он не знал, но каждую субботу празднично одевался и ходил молиться в белую синагогу. Ходил он медленно и качался с бок на бок как утка. Был практичным в своём деле м пассажиры доверяли ему.
Его жена Сося рожала только дочерей и Хоскель боялся остаться без наследника. Но в конце концов, родился у него сын. Не было границ его радости. Назвал его Эли, именем своего отца. Берёг его как собственные глаза. Отдал его учиться у самых лучших учителей, однако парня тянуло больше к профессии отца. Как только он подрос, забрал у отца бич и стал сам ехать в Сороки и в Ункитешты. Так сохранилась династия извозчиков.
У Хоскеля были ещё два брата., тже извозчики – Шлойма и Цви. Они пытались затемнить авторитет своего старшего брата. На этой почве возникали ссоры и драки, часто дрались и ругались из-за мелочей. Они сильно выделялись на фоне остальных жителей местечка, большинство из которых не способно было и муху убить на стене. В глазах крестьян, жители местечка выглядели как слабые существа, в то же время эти братья, как героическое племя. Эти бравые кучера, воинственные и героические погибли, как все остальные евреи. Ушли они, как и все, на ту дорогу откуда никто не вернулся.
Август 2011 года. Цукерман-Грузман Майя.