Штяп
(По книге Фалика Лернера «Бессарабское местечко)
Местечко имело своё имя - Вертюжень, но молдоване звали его «Штяп». Когда спрашивали крестьянина : «Куда ты идёшь или едешь?», он отвечал: «В Штяп». «Штяп» - это молдавская версия слова «степь». И евреи называли местечко «дер степ». Это прозвище возникло видимо в давние времена, когда местечко было основано в одно время с другими еврейскими колониями в Бессарабии. Видимо этот край, красивейший из всех увиденных мною, был окраиной дикой степи. Когда евреи поселились в этих местах, они назвали местечко - «степь».
Вторым мотивом почему штетл назвали «степь», может быть был таков. В пяти километрах южнее местечка, находилось село Вертужень, которое принадлежало помещику Мигеле. Ему также принадлежали ещё нескольких сёл края а также лес, примыкающий к местечку. Вероятно, участки земли, на которых обосновывали свои хозяйства первые евреи-колонисты, были куплены у него по закону о колонизации. В официальной терминологии территория между местечком и селом Ветужень называлась «колонией». При Румынской власти местечко называлось «коммуной», неофициально крестьяне называли местечко «штяп».
В мои годы, местечко и его окрестности, ничем не проявляли, что здесь когда-то была степь. Наоборот, кругом были возвышенности и долины. С запада, юга и севера местечка - сплошные чернозёмные поля, покрытые летом разноцветными культурами. Радовали глаз нескончаемые поля пдсолнуха, из которого делали пахучее масло. Шапки многох растений были диаметром в 30-40 см. Подсолнухи хорошо растут на почве нашего края. Молдоване, относящееся к земле с особым пиэтетом, не очень охотно засевали поля подсолнухом. Эти растения обедняют почву, но обстоятельства вынуждали их засеивать. Маслобойки платили хорошие цены за продукцию. Зерновые: пшеница, овёс, рожь, кукуруза и другие-занимали большую часть полей. В Бессарабии, как и в Румынии, кукуруза занимала самые большие площади; из муки варили мамалыгу. Евреи сажали и выращивали на своих полях табак - популярное занятие евреев-крестьян в Бессарабии.
На востоке, в большой долине, нёс свои воды Днестр. На левой стороне, в Подолии, также видны были обширные, разноцветные поля, красочные хаты в сёлах. По воскресеньям ранним утром, когда кругом стояла глубокая тишина, вдруг начинался звон церковных колоколов. А когда в молдавских сёлах был «жок», слышна была весёлая танцевальная музыка «Молдовеняска», «Булгэряска» и другие мотивы. Всё кругом казалось идиллией изобилия, покоя, безмятежного покоя, который продлится веками. Никто не мог себе представить, что эта природа, эта «степь», что не была степью, изменят своё предозначение, то что выглядело раем превратится а ад на земле. Никому не могло прийти в голову, что там, где из земли бьёт ключом кристально чистая и прохладная вода, люди умрут от жажды, никто не поверил бы, что это местечко, которое купалось в изобилии окружающих полей, садов, виноградников, станет адом, в котором люди умрут с голода. Но это случилось. Имеются много документов,подтверждающих зту трагедию, в официальных докладных, рапортах румынских сатрапов, которые хозяйничали в этих краях во время второй мировой войны. Эти рапорты являются документами, изобличающими, до какой низости и варварства может дойти «человек». После лет изобилия и благословения, штетл, как и многие другие местечки в Бессарабии, был опустошён погромами. Дикари, с человеческой внешностью, превратили местечко в дикую степь, где тысячи евреев погибли от мучений, голода, жажды, болезней и рабского труда в ужасных условиях.
Некоторые статистические данные доказывают до чего может доводить дикость человека. По статистике, приведённой Мататиягу Карпом в своей книге «Транснистрия»(стр 48), в 1930 году в Вертюжанах проживало 1830 жителей. В 1941 году число жителей достигло 24000 (по другим румынским источникам свыше 27000, замечание переводчика), потому что местечко было превращено в один из страшнейших концентрационных лагерей для евреев, которых депортировали в Транснистрию. В 1942 году в штетл не было ни одного еврея. Во всей Бессарабии в то время жили 227 евреев(по румынской переписи населения от 01.01.1942г. их было всего 7 человек. Прим. пер.) По статистике книги Карпа имущество местечка состояло в 1941 году из 325 домов, 600 га виноградников, 353 га пашни и трёх мельниц. Эти цифры взяты из рапорта правительству Румынии, после оккупации Бессарабии во время второй мировой войны.
О том , что сотворили румынские дикари с моим штетлом, рассказывает Мататиягу Карпов своей книге «Транснистрия»(стр. 106) следующее: «В Вертюжанах самый страшный лагерь. Здесь хозяйничает полковник Агапия и капитаны Бурадеску и Радулеску. Двадцать тысяч человек живут на территории, которой хватило только на две тысячи. Большинство домов без крыш, потому что по приказу полковника Агапия крыши из жести были сняты. Почти два месяца осуждённые жили в таких условиях, перед тем как их перегнали на левый берег Днестра. У них уже ничего нет, даже одежды, потому что всё у них было украдено. За каждый выход из лагеря на рынок, чтобы купить что-нибудь сьестное, платили налог в 2 лея. Утолить жажду бвло проблемой, потому что у трёх колодцев стояли неимоверные очереди. Голодные, битые, замученные люди обязаны выполнять тяжёлый, бесплатный труд; например, укладывать на улицах лагеря камни из Днестра. Капитаны Бурадеску и Радулеску, которых боялся весь лагерь, насиловали еврейских девушек и женщин. Ежедневно от холода, голода, болезней умирали десятки и сотни людей. Вот что, вкратце, сотворили дикари в еврейском местечке, названное евреями «дер степь», а крестьянами – «штяпь».
Издали штетл был похож на художественную картину. Вертужень находится на возвышенности и когда приезжали с железнодорожной станции Ункитешть, казалось что это чёрное поселение, нарисованное на картинке. Издалека всегда дымились два высоких дымохода больших мельниц, вокруг которых всегда была ярмарка крестьянских повозок, на которых привозили пшеницу и кукурузу, чтобы сделать муку. Возле мельниц было кладбище, недалеко от леса. Видны были новые здания, построенные в последние годы из красного жжённого кирпича с красными или зелёнными крышами. Лес с восточной стороны был похож на парк, который отличался от окружающей природы. Во многих местах были источники чистой воды, а люди там умирали от жажды, когда румынские варвары превратили местечко в лагерь смерти. Может ли быть более страшным издевательством, когда умирают люди от жажды, а кругом бьют фонтаны чистой воды.
В мои ранние детские годы я слушал рассказы старых людей о временах, когда степь была дикой. В мои годы от степи осталось только имя. Позже, когда я увидел штетл в своём воображении, «люди» превратили его в дикую степь, где люди умирали от голода и жажды. Источник местечка продолжал давать свою кристально-чистую воду, но не для евреев, окружённых забором колючей проволки. Мельницы продолжали работать, но евреи умирали от голода. Поля продолжали блистать, сады и виноградники давали свои фрукты, но не для евреев. Даже природа пострадала, стала пасмурной. На белой «возвышенности» евреи добывали камень, чтобы настилать улицы местечка. Но для кого? Слёзы их мучений смешались с водами Днестра и исчезали. Никто не слышал их плач и небо было закрыто для их страданий. И мои родители погибли в этом местечке. Их замучили до смерти, и нашли свой вечный покой в неизвестной братской могиле. Им досталась судьба шести миллионов святых. И когда я думаю о них и о других тысячи евреев, которые были замучены до смерти, вижу в своём воображении своё местечко, место иоего рождения, не только разрушенным, но и исчезнувшим. Да, это итог -исчезнувшее местечко.