Йоил Песчанкер

   Йоил  был еврей, что разъезжал по базарам. Он больше находился в дорогах чем дома. Хотя он и не был жителем нашего местечка, он считался своим, близким человеком. А когда одна из его дочерей вышла замуж за нашего парня, он вообще стал чувствовать себя в местечке как дома. Заезжал подводой на базар и просторно раскладывал свой товар.

   Это был человек тёмно-коричневого цвета, с обжаренным солнцем лицом. Из-под козырька выглядывали пару улыбающихся, с полной уверенностью, живых глаз. При разговоре с Вами он любил гладить бороду, у которой одна сторона была длиннее другой. Вечно замкнутый, он никогда не имел свободного времени. Всё время готовился в дорогу. Хотя в его занятиях изнутри он выглядел спокойно, но внешне его выдавала дорожная горячка.

   Длинную жизнь он вымерил по дорогам Подолья и Бессарабии, пересекая Днестр туда и обратно. В его ассортименте были различные товары: разные приправы, гвоздика, лимоны, апельсины, сухофрукты. Хотя сам он не был аккуратным и не достаточно чисто одетым, благодаря специфики товара, от него всегда разносился хороший запах. На базаре нашего местечка, а он был каждый вторник, Йоил имел своё постоянное место и никто не смел его занять. Место получалось довольно большим, так как должно было вместить подводу, разные ящики, корзины и мешки, набитые товаром. Он появлялся на базаре, как будто с неба упал. Всегда был из первых, несмотря на то что не жил рядом. Ехал в основном по ночам. Приезжал на рассвете, распрягал лошадей и обеспечивал их кормом. Брал с собой талес, тфилин и быстрым шагом к Белой синагоге, чтобы успеть к первому миньяну, к первой молитве. После молитвы, что-то сьедал и запивал чаем из медного чайника, который всегда возил с собой. Потом, когда начинались движения на базаре, разгружал ящики, корзины и мешки и, наконец, расставлял товар вокруг подводы. С этого момента начиналась торговля.

   Чего только не находили тут клиенты. Жёлтые, пахучие лимоны, золотистые апельсины, мак для домашней выпечки, лавровый лист, сушённые сливы, яблоки и груши для компота, изюм, разные перцы, кабак, семечки и фисташки. Гречка, рис, фасоль белая и пёстрая и даже хумус. Вообщем все деликатесы на любой вкус. Для товаров на развес у него были весы с двумя тарелками и разные гири всех размеров. Для товаров по габаритам у него были жестянные мерки всех размеров. Такие были правила торговли. Медные монеты десяти и трёхкопеечных достоинств он держал в чёрной кожанной сумке, что висела на плече. Если кто-то расплачивался серебрянной монетой - сороковка или полрублёвка, что редко случалось, так он их застёгивал во внутренний карман пиджака. Йоил давал людям и в долг. Он знал лично всех крестьян в округе и считался своим в сёлах, где приходилось проезжать или переночевать.   

   Ярмарки в нашей местности были разноцветные, с чувсвом народной простоты. Молдоване продавали на ярмарках продукцию своего урожая и покупали необходимые вещи для хозяйства. Сюда сьезжались разные коммерсанты, но Йоил был один в своём роде. Мы, пацаны, любили собираться у его подводы и разглядывать его товары, от которых веяло далёкми странами. Даже обыкновенные товары как фасоль, сухофрукты, семочки и прочие, что Йоил Песчанкер продавал, выглядели иначе чем у других продавцов. Разные спецы, гвоздика и прочие из таких далёких стран как Китай и Индия или лимоны и апельсины из Израиля, в моих детских фантазиях были как святые вещи. Когда я видел как Йоил выбирает и выбрасывает гнилой лимон или апельсин, мне становилось невыносимо больно. Как можно было выбрасывать эти святые фрукты, как простые яблоки и груши!

   Йоил с его внешним видом и его образом жизни, представлял собой тип простого европейского еврея. Когда я вырос и стал читать Шолом Алейхема, я признал в Йоиле образ Тейвэ Молочника. Именно на таких евреях как Йоил, которых было не мало на юге России, известные писатели месили свои монументальные образы. Особенно сближал их стиль расшифровки фраз. Йоил не был большим грамотеем, но был большим специалистом расшифровать с юмором фразу так, как ему было выгодно. Сближали Тувиа и Йоила те же проблемы и заботы. Муж его дочери прожиавл в нашем местечке горьким бедняком. Дочка имела только то, что отец ей помогал.

   Я не помню Йоила хоть один раз обозлённым. Вечно на его обгорелом лице светилась улыбка и хорошее настроение. И Бессарабия согревала его, пока она относилась к России. В 1918 году, когда румыны оккупировали Бессарабию и Днестр превратился в границу, Йоила с его продуктами больше не видели, хотя ярмарки в местечке продолжались. С той стороны Днестра, из Украины, доходили каждый раз плохие слухи: перевороты, суматоха, погромы на евреев. Позже стали появляться евреи, которым удалось спастись от Петлюровских убийц. На спокойных берегах Бессарабского Днестра стала проливаться еврейская кровь смельчаков, рисковавших нелегально перейти границу.

    В одно утро появился и Йоил. Это был уже не тот Йоил, которого мы прежде знали, который без страха разъезжал по дорогам Подолья и Бессарабии со своим дефицитным товаром. Он был один из тысячи беженцев, которых волна революции забросиа к нам. Они валялись по синагогам. Этот же Йоил, которого знал весь городок и все жители окружающих сёл, выглядел теперь напуганным и растеряным, дрожа при виде человека с румынской пуговицей. Эта земля, родная и знакомая, горела сейчас под ногами. Он стал чужой. Со временем, он оправился и стал снова торговать на ярмарках. Но это был уже не тот Йоил, не хватало прежнего блеска. Исчезли спецы и деликатессы дальних стран. Даже лицо, вечно потресканное ветром и солнцем, стало иным. Он выглядел сейчас более городским, тонким и скучным. Городок оказался отрезанным от Подолья и Йоил мог только издалека видеть знакомые ему дороги. Он стал ещё одним жителем городка с воспоминаниями о прошлом.