Богачи (По книге Фалика Лернера)
В нашем местечке были богачи двух категорий: старые известные, которые унаследовали и умножили своё богатство в течении многих лет, и новые богачи, которые поднялись на такую ступень во время первой мировой войны или обогатились после войны, когда Бессарабия вошла в состав Румынии и Днестр стал границей. Новые послевоенные богачи были в большинстве контрабандистами, которые переправляли через реку-границу дефицитные товары туда и обратно. Они стали очень богатыми. Они построили себе большие дома из камня и красного кирпича, крытые жестяными крышами. Они одевались зимой в дорогие хорьковые шубы. Их жёны одевали также дорогие шубы, украшали себя массвными золотыми цепочками на шее, толстыми браслетами на руках и дорогиим кольцами на пальцах.
Местечко смотрело на этих новых богачей с определённой завистью, как смотрят на человека выигравшего большую сумму в лоторее, но не уважали их. Даже боялись некоторых из них, связанных с начальством (подкупленном ими) тёмными делишками. В отношениях с ними евреи местечка не проявляли сердечности.
Это были новые богачи, которые чтобы играть роль хозяев местечка построили себе собственную синагогу. Её звали «немая синагога». Новые богачи купили себе лучшие восточные места в синагоге. Это были богачи без традиции. Они отличались настойчивостью и самобохвальством. Но не об этих богачах наш рассказ.
Местечко имело несколько богачей, которые представляли 2-3 продвинутые семьи происходивших из первых жителей селения. Это были семьи Цукерман, Бирштейн и Плитман. Когда я узнал о главах этих семейств, они были уже старыми евреями, которые мне показались крепкими дубами, выросшими на жирной бессарабской земле. Каждый из этих евреев имел большой дом и широченный двор. Эти дворы казались мне как отдельные селения, в которых были богатые зятья, невестки, дети, много прислуги, слуги, конюшни с лошадьми и бричками. Это были единственные дворы в местечке, в которых были каменные мостовые. Квартиры были расположены в форме квадрата вокруг двора и у всех были балконы с украшениями. От этих домов и дворов веяло традицией богатства, но без традиции учёности как это было в Польше и Галиции. Тут веяло особой Бессарабской традицией, пахнущей землёй сельских поселений евреев, о которых описывает Мордехай Спектр в своих рассказах. Здесь жили евреи богачи, которые не махали рукой на будующую жизнь через 120 лет. Они никогда не отказывались от своей части в этом мире.
Фройка Цукерман уже в годы моей молодости был старым евреем. Одни говорили, что он богаче всех, другие говорили, что Эйных Бирштейн богаче его. У него было десять детей. Все женатые и замужние и жили они в домах вокруг двора. Только старший сын, Исраел сын Фройки как его звали, построил себе собственный дом в стороне от двора отцовского. У него также был большой двор с конюшнями и сараями, в которых содержались лошади и брички. Старый Фройка уже отошёл от своих больших дел (гешефтен), но временами можно было увидеть его, когда он ездил к своим фермам или к помещикам, с которыми он вёл свои дела. Ездил он в карете с двумя хорошо упитанными, ухоженными и красивыми лошадьми. Кучером у него был немец Готлиб, который разговаривал с хозяином на идыш.
Фройка Цукерман не был большим знатокои торы. Его мировозрение не выходило за рамки еврея – богача. У него была красиво причёсанная белая борода. Летом он одевал лёгкий сюртук, зимой хорьковую шубу с каракулевым воротником. Молился он, понятно, в красной синагоге и вёл себя как хозяин местечка. Жил он в переднем доме своего большого двора. В доме много больших комнат и залов. Поднимались к нему по широким ступеням. Передняя дверь была большой, импозантной и вызывала к себе уважение.
Его сыновья были типичными бессарабскими евреями владевшими виноградниками, фермами и другими сельскими гешефтами. Только младший из них, Идл, был незначительным интеллигентом и, чтоб признавали его таковым, носил золотые песне на своём длинном, вытянутом носу. Для своих дочерей, полных рослых женщин, он выбрал зятьей из знатных семейств. Один из них был Арке Бройде, невысокого роста, слабоватого, с рыжей редкой бородкой. У него был магазин железных изделий в одном из магазинов построенных Фройкой Цукерман с фасадом на среднюю улицу местечка.
Эйнех Бирштейн был вторым богачём среди старых евреев. Он также был хозяином большого дома с обширным двором. Здесь жили все его женатые и замужние дети со своими семьями. Эйнех был еврей среднего роста. У него была красиво причёсанная седая борода. Всегда был аккуратно одет. Он смотрел дальше Фройки Цукермана и построил недалеко от местечка большую паровую мельницу. Я помню когда притащили паровик купленный в Одессе. Машину привезли по железной дороге до станции Ункитешть, тринадцать киломнтров от местечка. Оттуда тащили на специальной платформе, на больших дубовых колёсах. Тащили платформу десять пар быков. Все жители местечка вышли посмотреть на чудо-машину. Когда установили всё оборудование и просвистел первый гудок, евреи Вертюжан почуствовали гордость, что их местечко стало первым центром механизированной мельницы во всей округе. Две водянные мельницы расположенные на Днестре и принадлежащие «Николаю слепому» исчезли, потому что крестьяне из всего округа начали ездить на мельницу Эйнеха.
Он был умным евреем, честным человеком и его дети отличались учёностью и интеллигентностью. Его старший сын Аврум-Эрш Бирштейн был эрудитом. Он был хозяином одного из лучших манифактурных магазинов, пользовался авторитетом и у евреев и у крестьян.
Младший сын Эйнеха Хаим (его звали Хаим Эйнеха) учился в Одессе и имел аптеку. Один из его зятей Аарон-Моше Бару имел самый большой магазин письменных принадлежностей и библиотеку. До того, что в местечке была создана общественная библиотека, молодёжь брала у него книги для чтения на «прокат». Библиотека играла большую роль в жизни интеллигенции. Аарон-Моше был современным евреем, был одет в суртюк и в глаженной верхней рубашке с твёрдым воротником. Он стриг бороду как Эмиль Золя. При чтении он пользовался пенсне. Был спокойным человеком м местечко считало его гордецом.
Плитманы были третьей семьёй богачей. Все были типичными бессарабскими евреями, которые предпочитали стакан вина и хорошую мамалыгу с творогом и сливочным маслом. Калман Плитман имел собственный виноградник и сам выпивал вино. Йосл Плитман был высоким евреем с белой бородой. Когда я его впервые увидел он был уже частично парализован и голова у него тряслась. И всё же я его видел танцуя, после того как выпивал лишний стакан вина. Он имел на паях со своими сыновьями самый большой склад деревянных изделий. Один из его зятьей был директором русского государственного училища. Зять был уроженцем из Литвы и был типичным русско-еврейским интеллегентным человеком, который смотрел на мир сильными очками: он был близоруким.
Один из сыновей Иосла Плитман, Вовэ, был очень настойчивым и везде вмешивался в дела общины.
После того как Бессарабия отошла к Румынии, Плитманы стали хозяевами фабрик по производству подсолнечного масла. Они вели торговлю со многими странами. Жена Йосла Плитмана, большим ампломбом.Сося, была женщина казак и вела себя как Мирела Эфрат.
Эти три богатые семьи были самыми видными в местечке и играли роль замкнутых династей, которые роднились между собой. Они были тесно связаны в деловых и семейных отношениях и считали себя ведущими в местечке. Каждый из них, как любая богатая еврейская семья, стремился переехать в богатый город и там воспитывать детей в соответствии с новым временем. Первым в местечке закончил медицинский факультет Шимон Рабинович, внук Эйнеха Бирштейна со стороны матери. Калман Цуекрман послал своего сына Фройку учиться на инженера. И он им стал первым инженером местечка. Сам Калман был интеллегентным евреем и одним из руководителей сионисткого движения в местечке. Богатый бессарабский еврей был, за незначительным исключением, непохож на еврея других стран. Не могло быть и речи о глубоких знаниях в торе. Они были вообще обыкновенными богатыми евреями. Свои торговые дела они вели приметивно. В их поведении не было гордости. Но время не стояло на одном месте. Часть их детей и внуков ушли далеко от своих родителей, учились, стали интеллегентными, пользовались авторитетом среди молодёжи. Многие из них оставили место рождения и стали халуциями в певых рядах строителей Эрец Исраель.
Потом поднялись новые богачи, которые намного опередили в богатстве и делах старых, но символом наивысшего богатства всё же остались старые глубоко укореннёные семьи. Некоторые из членов этих семьей даже разорились.
Но во время последнего суда уже не было никакого различия. Все жители местечка старые и новые богачи «красивые евреи», а также евреи незнатного происхождения ушли по своей последней дороге в ад Транснистрии, в неизвестные места захоронения тысячи бессарабских евреев.
Перевёл с идиш
Ицхак Комаров
Квар Саба октябрь 2010